Круглая блестящая луна висела прямо над лесом. По поляне скользили легкие тени, и Орфей совершенно ясно чувствовал, что это необычная, неповторимая ночь. Он все не мог наглядеться на мощные древние деревья, обступившие поляну со всех сторон, на звездное манящее небо. Он знал, что боги милостиво взирают на него. Легкий ветерок тихо шелестел листвою. Орфей отчетливо слышал эту вечную и прекрасную музыку. Арфа лежала рядом, и ему казалось, что струны сами так и тянутся к пальцам. Он взял арфу осторожно, словно живую, чуть дотронулся до струн, и они, уже истомленные ожиданием, жадно откликнулись на его прикосновение. И так мелодичен был звук их, что казалось, сама луна, сама круглая далекая луна, вознесенная в небо на каких-то неведомых котурнах, наконец обрела голос. И так прекрасна была эта песнь, так маняща и так полна странной тоски, что даже деревья, даже трава на поляне запели вослед. В глазах Орфея замерцали слезы. Он не стыдился их, сердце его было переполнено счастьем. Но еще миг, и блаженное чувство исчезло. Орфей заметил, что он уже не один. Недалеко, у ближайших деревьев, притаились женщины в белых легких туниках. Длинные волосы их были распущены, а головы увенчаны пышными зелеными венками. Какой необузданной дикостью веяло от них! Вакханки.
Орфей нахмурился и резко оборвал песнь. Каким-то тяжелым горестным стоном исчез последний звук, и над поляной повисла недобрая тишина.
– Эй, дочери греха, – крикнул Орфей, и лес отшатнулся от этого чужого голоса, – Кто дал вам, нечистым, право слушать мою игру? Разве она для таких, как вы, развратницы?
И опять настала минута безмолвия. Даже ветер настороженно умолк.
Но вот из группы женщин выступила одна:
– Орфей! – заговорила она, – Ты слишком самолюбив и заносчив! Мы устали слушать твои оскорбления. Боги отвернулись от тебя, и сегодня, в ночь нашего праздника, ты будешь наконец наказан.
Орфей брезгливо посмотрел на нее. Высокая темноволосая обильная здоровьем женщина была ему неприятна.
Грязные блудницы! – крикнул он в ответ.
Женщина засмеялась.
– Подруги! – взвизгнула она, – Эй, все сюда! Проучим-ка нахала!
Орфей презрительно улыбнулся и чуть коснулся рукой лиры. Волшебный звук разнесся по всему лесу, и двинувшиеся было к нему вакханки завороженно замерли. Орфей довольно усмехнулся: “О как вы бессильны передо мной!”. Старшая вакханка задумалась, но вскоре лицо ее засветилось торжеством. “Он один, и голос его лиры тих. Ударим-ка, сестры, в бубны, и заглушим его!” Звонко ударили вакханки в бубны, громко запели они, заглушив одинокий голос лиры. Кинулись они на Орфея. Вся поляна казалось белой от нарядных одежд их.
Через несколько минут они отступили, словно морской отлив. На праздничных туниках их уже темнели свежие пятна крови.
Такая луна бывает, наверное, раз в тысячу лет. На лугу отчетливо видна каждая травинка, но цвет ее почему-то красен… Тихо поет листва, где-то в такт выводит мелодию одинокий кузнечик…
Но вот в музыку вплетается и другая тема – легкий звук шагов – и на поляне появляется молодая девушка. Остановившись у кромки леса, там, где недавно стояла праздничная толпа вакханок, она заговорила: “Ты был не прав, Орфей. Все было твоей музыке – и тихая песня ветра, и теплые капли дождя, и холодный свет луны… не было только любви. Почему же в песне твоей не было ее, Орфей?! Разве смогли бы мы заглушить ее своими бубнами? Разве перестала бы звучать она? Разве потерялась в гомоне громких голосов наших?”
Девушка наклонилась и подняла лежащую на траве лиру, вырванную из рук певца. Струны были целы. Вакханка села на влажную траву и запела, подыгрывая себе на лире. Пела она о там, как однажды в лесу встретил Орфей Эвридику, как полюбил ее, о том, как спустился за ней в царство Аида, как бесстрашно предстал перед его троном и как плакала потом Персефона в отдаленных залах мрачного дворца своего. Пела она, как прекрасна была Эвридика, даже когда невесомой бледной тенью скользила по мрачным подземным коридорам. Как долог, как сладок был тот последний взгляд – взгляд на пороге Аида.
И слушали песнь эту деревья, и слушали ее звери, и приходили к поляне люди, и поверили они в то, о чем пела молодая вакханка. И передавали они песнь ее из уст в уста. И родилась на Земле легенда о бессмертной любви, о волшебной нескончаемой музыке…
И не видел уже никто крови, пятнающей белое легкое платье.
Сайт создан в системе
uCoz