- I -
И был посреди моря одинокий остров, и жили на нем изгнанницы – сестры Горгоны. Страшная шла про них слава: в камень обращали глаза одной из сестер – Медузы. Раз в год посылали боги волны морские в наступление на остров, и пожирали волны остров, и улетали Горгоны на землю в поисках пристанища. И были они столь хороши, что каждый встречный, завороженный чудной красотой их, смотрел им в лицо, но не мог уже оторвать взгляда – страшное проклятие за грехи чужие лежало на самой красивой из сестер. Плакала Медуза, хотела выплакать глаза, избавить себя от страшного проклятия... Но все предусмотрели боги. Жестоки были они в мести.
Медуза
Потом вода отступала, и возвращались Горгоны на остров. Стороной обходили их обитель люди. Немногие герои уходили сразиться с чудовищами... Омывала слезами их изваяния Медуза. И тяжела была ей насмешка богов – бессмертие.
Явилась однажды на остров слепая старуха, посланница вещей Фемиды, и рассказала она Медузе, что стало ее тело смертным и ждет ее гибель от руки героя, сына Зевсова, Персея.
– Взгляни, – сказала старуха Медузе, бросив щепоть порошка в котел с водой. И увидела Медуза прекрасного юношу. Запыленные сандалии... шлем на нежных кудрях... строгая одежда воина – совсем не похож на героя! И вдруг – улыбнулся он, будто вспомнил о чем-то хорошем. Появились от улыбки ямочки на щеках его, а глаза взглянули так ласково! Показалось Медузе, что ей улыбается прекрасный юноша... Но дрогнула тут вода в котле, пошли по ней круги, терзая и стирая милый лик.
Долго стояла неподвижно над котлом Медуза, и только шевелились на голове ее змеистые пряди.
Испугались сестры Медузы, стали заклинать старуху рассказать о том, как можно найти, опередить, уничтожить коварного недруга... Но сама Медуза только безмолвно качала головой.
– Но если мы не убьем его, то он погубит тебя! – убеждали сестры.
Но только улыбалась Медуза. Улыбалась так, словно ведома была ей сокрытая от всех тайна.
– Смешно, – говорила Медуза, разглядывая себя в зеркале воды, – о моей кровожадности даже легенды ходят, но это-то понятно. Но зачем же говорят они, что волосы мои – змеи? Кудри как кудри... Почему? За что? Разве некрасива я? Разве зла кому-нибудь желала?
Часто сидела она у самой воды, но вместо своего лица видела в воде обрамленное нежными кудрями лицо... Еще совсем юное, мальчишечье, но уже решительное, упрямое. А на губах, как песня, звучало: “ Персей... Персей...”
Прошло время... Все было по-прежнему.
Разбудил ее, скорее всего, не тихий, еле различимый шелест, не легкое колебание воздуха, но какое-то смутное беспокойство, или, если угодно, предчувствие. Она осторожно приоткрыла глаза... Сестры мирно спали, все вокруг казалось погруженным в тягучий дремотный покой. Даже море как бы нехотя тяжело перекатывало свои волны...
Но вот откуда-то сверху опять донесся легкий шорох... Медуза из-под приоткрытых ресниц, не изменяя положения головы, взглянула. Юноша в одежде воина с обнаженным мечем и сверкающим щитом, несомый чудесными легкокрылыми сандалиями, прямо по воздуху приближался к ней. Разве могла она не узнать эту легкую, покрытую ровным бронзовым загаром фигуру, мягкие кудри, выбивающиеся из-под тяжелого строгого шлема, эти чистые серые глаза... “ Какое красивое, ясное имя – Персей!” – промелькнуло у нее в голове.
Предначертанное свершилось. Человек, увиденный ею в мутноватой глубине медного котла, явился, чтобы свершить свою миссию, свой Великий Подвиг!
Она плотно-плотно закрыла глаза. Только бы не взглянуть!
Только бы не взглянуть!
Сердце бешено клокотало.
Только не взглянуть!
Обострявшаяся в такие минуты чувствительность дала знать, что он уже рядом. Его тень медленно наползала на нее...
Ей было страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Ей хотелось закричать, вскочить, убежать! Могучим усилием воли она заставляла свое лицо оставаться неподвижным и бесстрастным. Только бы не взглянуть! Только бы не встретиться с ним глазами! О проклятие богам, в своей ненависти давшим ей губительный дар! Проклятие богам! Только бы не взглянуть!
По колебанию воздуха она поняла, что меч уже занесен. Почему он медлит! Пытка продолжалась бесконечно. И вдруг она почувствовала его живой взгляд. Взгляд, не отраженный глянцевой поверхностью щита. Безрассудный мальчишка! Как он мог забыть об осторожности! Только бы не открыть глаза!
Боль становилась почти физической. Что же он медлит! Скорей бы! Нет, она знала, что ее муки, как и она сама, бессмертны, но скорей бы!
Резкий поток воздуха ударил ее в беззащитную шею, предвосхищая удар меча. И в последнюю секунду перед тем, как меч неотвратимо обрушился на нее, она, словно в порыве наивысшего вдохновения, улыбнулась.
– II –
Крылатые сандалии послушно несли его тело. Ощущение небывалого простора, неописуемой легкости переполняло его. Ему хотелось петь, устремляться ввысь, туда, к небу, потом камнем падать в долину, зависая где-то совсем близко от земли... “Ты воин, Персей. Ты воин, а не беззаботный мальчишка! – вразумлял он себя, – Помни об этом! И помни о своем Долге!”
Персей
Персей не испытывал страха. Он одолеет Чудовище! Это его подвиг, его предназначение!
Вдали показался остров Горгон. Он докажет всем, что он уже не мальчишка, когда справится с этим сложным и опасным подвигом! Ближе и ближе несли его чудесные сандалии... Вот он уже различает на песке распростертые в глубоком сне женские тела. Отдельно от сестер, там, у самого моря, лежала Она. Теперь главное – не встретиться с ней глазами. Персей вытащил острый легкий меч и высоко поднял начищенный медный щит.
Спящие фигуры на песке даже и не шевельнулись. Спят? Или заманивают?
“ Герой никогда не сомневается ни в себе, ни в своей победе, “ – напомнил себе Персей пятый пункт проштудированной накануне “Заповеди героев”.
Он направил свои сандалии прямо к одинокой неподвижной фигуре у самой кромки моря. Он ясно различал ее, отраженную в бездонной зеркальной поверхности щита. Персей поднял меч...
Она лежала на спине, закинув одну руку за голову, а вокруг ее головы, словно змеи, затейливо сплетались блестящие темные локоны.
Персея поразило ее прекрасное, но, такое напряженное даже во сне, лицо. Губы сжаты, и их изгибы казались каменными. Что-то властное и притягательное, но, в то же время, беззащитное было в ней.
Меч в его руке дрогнул и опустился. Не в силах противостоять внезапному порыву, Персей опустил щит и взглянул прямо в лицо легендарному чудовищу.
Глядя в это лицо, трудно, нет, скорее, совершенно невозможно поверить в гибельность этой красоты. Вдруг ресницы дрогнули... Персей испуганно отступил... Нет, глаза так и не открылись, так и не взглянули своим смертоносным взглядом... Нельзя медлить. Не зря же предупреждали его о коварстве Медузы, о ее очаровании, опутывающем, завораживающем, гибельном!
Персей почувствовал долгожданную волну отвращения.
Теперь его не останавливал ее сон. Разве это Чудовище жалело беззащитных перед ней людей? Персею показывали застывшие изваяния. И он решился. Меч снова поднят. Еще мгновение – размах – и он опускается на напряженную беззащитную шею.
Но тут произошло чудо – скорбные каменные губы вдруг разомкнулись в странной вдохновенной, почти счастливой улыбке.
И в этот самый момент из крови ее возник прекрасный белоснежный звездноглазый Пегас.
Разве может из абсолютного зла родиться что-то прекрасное, возвышенное? И если она – Чудовище, то почему, откуда эта улыбка, как могло произойти чудо?
Персею казалось, что только-только произошло нечто сокровенное и удивительно прекрасное...
– Сестра! Он убил нашу сестру! – женский крик за его спиной.
Это проснулись сестры Горгоны.
Персей схватил прекрасную голову и, бросив ее в подготовленную заранее сумку, устремил послушные крылатые сандалии прочь.
Не смогли догнать его Горгоны. Долго летел Персей.
“Трижды он Рака клешни и Аркиты холодные видел,
То на Восток уносило его, то обратно на Запад.
Вот, при спадении дня, опасаясь довериться ночи,
Он в гесперийском краю очутился в Атлантовом царстве...”
Негостеприимно встретил Атлант Персея. Подозрения... насмешки... Не выдержал Персей. Забурлила молодая кровь в венах, вытащил он из сумки голову Медузы. Раскрылись прекрасные глаза, сверкнули гневным пламенем – и стал камнем Атлант.
Бросил Персей голову в сумку, да и помчался навстречу новым подвигам.
В тот самый миг, когда вновь открылись глаза, подумала Медуза, что, может, не проклятие, но счастье дали ей боги.
А в это время к скале приковывали Андромеду.
Сайт создан в системе uCoz